Художники / Чернова Татьяна

Родилась и живет в Санкт-Петербурге.
Закончила Санкт-Петербургскую Государственную Художественно-Промышленную Академию им. В.И.Мухиной. Её учителем стал известный художник, заслуженный деятель искусств С.А.Ротницкий.
Член Санкт-Петербургского Отделения Союза Художников России.
Работы находятся в частных собраниях России, Италии, Чехии, Германии, Финляндии и Японии.

Прошедшие десятилетия сказались на судьбах русского искусства.
С одной стороны, беззастенчивая официозно-выставочная конъюнктура, подлаживания под «веления времени», с другой – уход в инертные и бесформенные, но как бы «свободные» миры абстракции сформировали особый, небывалый в прежней России, тип художника, спекулирующего на низменных вкусах.

Честность и стойкое мужество потребны сегодня, чтобы не подчиняться долларовым законам художественного рынка, не прятать равнодушие и чувственную анемию или просто бездарность в некие новые ризы стилизации и формальных поисков, чтобы искренней любовью и обнаженным сердцем творить и защищать свое искусство. Трудно быть сегодня «художником традиционалистом».

Нужно иметь характер и твердую нравственную опору, чтобы, живописуя мир с натуры, изображать его просто и внятно, любуясь зримой его красотою так, как это дано от Бога миллионам людей.

Татьяна Чернова принадлежит к числу живописцев-подвижников, что работают только на натуре. Дождь, холод, жара – все разнообразие природных впечатлений и ассоциаций, неизменно пронизанных острым чувством красоты мира, живым дыханием наполняют холсты художницы. Натура для неё свята.

Зыбкость водной глади, миры цветущих трав, громады облаков в небесной лазури, стволы старых деревьев и тонкие лозы, - восхищающий взор, пленяющий чувства многоликий, многоголосый, многоцветный мир передает художница выразительно и искренне.

В её холстах заметны черты, издавна свойственные русскому искусству: главенство содержательности над искусственным совершенством, над нарочитой изысканностью художественных форм.

Такое качество безусловно искупает некоторую пластическую рыхлость и композиционные неточности, неизбежно сопутствующие живописи с натуры.

Художница много путешествует. Так появились живописные пейзажи Болгарии, Чехии, Германии, Египта с их непривычными для нас ритмами, архитектурными мотивами, красочными мелодиями.

Удивительна упорная трудоспособность и какое-то неугомонное жизнелюбие этой красивой женщины, таскающей с собою по туристическим и альпинистским тропам разных стран тяжелый груз холстов и красок.

С особым женским пристрастием и вкусом пишет она цветы, любуясь свежестью и красочным сверканием их пышных или совсем скромных букетов. Эти холсты часто изысканны и всегда полны своеобразным сочетанием тонкости и силы цветовой гармонии, благородством красочных сочетаний. Контрастные аккорды цвета и пастозный красочный рельеф образуют замечательную драгоценно-тяжелую живописную ткань этих произведений.

В целом направленность творчества Татьяны можно обозначить стилевыми границами русского импрессионизма рубежа ХIХ – ХХ веков, очарование художественных образов и форм которого ещё долго будут созвучны нашей мечте о прекрасном и ещё дольше будут волновать наши сердца.

Творческий потенциал художницы растёт год от года. Верность традициям русской школы живописи, жизнелюбие, способность совершенствоваться и преодолевать трудности, всегда возникающие перед живописцем, убеждают в том, что Татьяна Чернова сможет многое сделать в искусстве живописи, а лучшие её произведения ещё впереди.

Профессор Санкт-Петербургской Академии Художеств, А.К.Крылов


Талантливый живописец, выпускница Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии им. В.И. Мухиной, где она училась у известного художника, опытного мастера портрета и пейзажа С.А. Ротницкого, Татьяна Чернова уже более двадцати лет активно участвует в художественной жизни города. Помимо показа своих работ на многочисленных выставках, она успешно провела несколько персональных экспозиций, первая из которых состоялась осенью 1995 года.

В силу разных причин в настоящее время, не всегда оправданно, уравнялись в правах различные, зачастую взаимоисключающие направления в изобразительном искусстве, и многие художники не выдерживают искушения примкнуть к тому или иному модному течению, не предполагающему основательной профессиональной подготовки, повседневной работы с натурой. Ведь это требует большого, упорного труда, внимательного изучения объективных закономерностей творчества, постижения принципов формообразования и гармоничного колорита, но не гарантирует быстрого результата, внимания со стороны невзыскательных, падких на сенсацию журналистов, не сулит громкой известности – порой скандальной.

Серьезные, ответственные к своему призванию художники, для которых особенно ценным является не пресловутое «самовыражение», зачастую ведущее, по крылатому выражению Карла Брюллова, к никому не нужной «отсебятине», ничего не говорящей ни уму, ни сердцу, а стремление проникнуть в бесконечно богатую и разнообразную живописную суть зримого мира, не могут обходиться без живого общения с натурой, в чем находят для себя и смысл искусства, и огромное наслаждение от самого процесса творческой работы.

Как верно отметил в своем отзыве о творчестве художника профессор Академического Института им. И.Е. Репина А.К. Крылов, «Татьяна Чернова принадлежит к числу живописцев-подвижников, что работают только на натуре. Дождь, холод, жара – все разнообразие природных впечатлений и ассоциаций, неизменно пронизанных острым чувством красоты мира, живым дыханием наполняют холсты художницы. Натура для нее свята».

Действительно, все то ценное, что содержится в полотнах художника, рождено в результате пытливого наблюдения движущейся вокруг нас жизни природы, столь часто ускользающей от взоров озабоченных своими проблемами горожан. Глядя на пейзажи и натюрморты Татьяны Черновой, внимательно рассматривая то, как органично она передает в них, при всем внимании к деталям, в первую очередь общее состояние, как умело объединяет в своих пейзажных композициях землю и небо, снег и воду, деревья, травы и каменные здания, а в натюрмортах – лесные и садовые плоды, ягоды и фрукты, цветы, посуду и ткани, всевозможные предметы, окружающие человека в его быту, помимо непосредственного эстетического удовольствия, задумываешься о многом.

И прежде всего – о преимуществах подлинного реализма, далекого от буквалистской, натуралистической копировки действительности, всегда ее перевоплощающего, пересоздающего, – перед надуманными концепциями и отвлеченными схемами; о неисчерпаемости бескрайнего мира истинного творчества, дающего каждому взыскательному художнику возможность проявить свою индивидуальность, никого не повторяя и никому не подражая, открывая в знакомом и привычном свое собственное, сокровенное и задушевное.

Подобно тому, как поэт в слове, в рифме, в неожиданных ассоциациях и сопоставлениях повествует о мире, сопрягая, а порою и парадоксально сближая самые разнородные явления, пропуская их через свое личное понимание и чувственное восприятие, живописец посредством тщательной работы с цветовой, красочной массой, способен спеть восторженный гимн бытию, воспринимаемому нами в единстве множества ощущений – зрительных, осязательных, слуховых, обонятельных, чуть ли даже не вкусовых…

Не отсюда ли и то название, которое дала автор своей персональной выставке, состоявшейся осенью 2005 года в Голубой гостиной Союза художников – «Солнце Вселенной моей»? Оно могло бы показаться несколько велеречивым, если бы не соответствовало самому характеру искусства Татьяны Черновой. Вовсе не обращаясь к космическим мотивам, художница обладает способностью увидеть в малом проявление большого, в частном – общее, найти в обыденной повседневности нечто возвышенное и романтичное. (Вспомним замечательные строки художника и поэта Уильяма Блейка о песчинке и чашечке цветка как проявлениях красоты мироздания и вечности, в прекрасном переводе С.Я. Маршака).

Все это позволяет ей строить на полотне свой мир, обладающий вполне определенными чертами: ясностью, откровенностью, искренней прямотой, порождающей решительность и смелость приемов письма, быстроту реакции, сказывающейся в уверенном (но ни в коем случае не заученном) движении кисти, и отличающийся общим жизнеутверждающим, бодрым, приподнятым и поэтому в целом оптимистическим, хотя и не лишенным в ряде отдельных вещей драматических нот, звучанием.

Характерно, что в последнее время появились научные исследования, посвященные эстетическому восприятию, художественному творчеству как таинственному алхимическому процессу, при котором реалии предметного мира, сочетаясь с духовным миром творца, его интуитивными прозрениями, дают неожиданный результат, своего рода чудодейственную, волшебную «квинтэссенцию» высшего порядка. И этот подход, во многом неординарный, позволяет по-новому взглянуть на соотношение науки, имеющей дело с общими категориями и субстанциями, и художественного творчества, создающего живые, выразительные образы, а также на взаимоотношение искусства и действительности.

Уводя нас, казалось бы, в мир таинственного и непознанного, даже иррационального, подход этот ни в коем случае не противоречит традиционным взглядам и представлениям, но способен придать им большую диалектичность, глубину и многомерность, дает возможность увидеть стоящие за привычными качествами и характеристиками вещей основополагающие принципы и способы организации материального мира, его предметов, явлений и процессов.

«Зыбкость водной глади, миры цветущих трав, громады облаков и небесной лазури, стволы старых деревьев и тонкие лозы – восхищающий взор, пленяющий чувства многоликий, многоголосый, многоцветный мир передает художница выразительно и искренне. – Так точно и проникновенно говорит о произведениях Татьяны Черновой А.К. Крылов. – В ее холстах заметны черты, издавна свойственные русскому искусству: главенство содержательности над искусственным совершенством, над нарочитой изысканностью художественных форм».

Принадлежность к той линии развития отечественной живописи, которая видится нам основной на протяжении ее длительной истории, к той традиции, которая бережно сохраняется в нашей художественной школе и которую Татьяна Чернова впитала с юных лет, придает ей уверенность в работе, желание и способность не останавливаться на достигнутом и постоянно совершенствовать свое мастерство.

Говоря о предпочтениях художника в отношении русского пейзажного искусства, необходимо отметить ее тяготение, близость ее творческих установок принципам, которые исповедовали такие мастера, как В.Д.Поленов, И.И.Левитан, К.А.Коровин, В.А.Серов, а также представители круга «Союза русских художников» – А.Е.Архипов, С.Ю.Жуковский, И.Э.Грабарь, С.А.Виноградов. Это прежде всего работа на открытом воздухе, на пленэре, полное погружение в природу, передача своих непосредственных впечатлений, подчас мимолетных ощущений, – все то, что роднило русских художников рубежа XIX – веков с французскими и даже позволяло называть их современным критикам русскими «импрессионистами».

Обретенное живописцем мастерство несомненно, оно сказывается в непринужденной, импульсивной и в то же время многократно выверенной и достаточно строгой манере письма, лишенной не только какой бы то ни было приблизительности, но – при всей свободе исполнения – и назойливых признаков внешней эффектности. Радуют умение найти необычный натурный мотив, взять цвета в полную силу, приведя их в соответствие с общим колоритом, способность не потерять ощущение свежести взгляда, и в конечном итоге – придать этюдной натурной работе значение вполне законченной самостоятельной вещи. Индивидуальный почерк художника узнаваем в каждой ее работе, и всем им свойственна исключительная соразмерность каждого мазка со всем строем вещи и даже самим ее форматом: одним уверенным ударом или мягким касанием кисти передается изгиб формы, лепится предмет, а их сочетаниями создается общая живописная ткань произведения.
Вполне очевидны и потенциальные возможности художницы к дальнейшему развитию, которые могут (и поэтому, учитывая целеустремленность и трудолюбие автора, обязательно должны) привести ее к большим достижениям и созданию значительных, истинно виртуозных вещей, в которых не только артистичная форма, появившаяся в результате живого, непосредственного контакта с натурой, неразрывна с содержательной основой произведения, имманентно соответствует ей, но и само содержание, его глубина и многогранность порождаются точно найденной живописной формой.

Сергей Левандовский, Действительный член Петровской Академии наук и искусств. Член Союза художников России и Союза журналистов России. Старший научный сотрудник Государственного Русского музея