Ленинградская Школа Живописи

История ленинградской школы живописи охватывает период с начала 1930-х по начало 1990-х гг. Возникнув в обстановке острой борьбы по вопросам о путях развития искусства и художественного образования в СССР, она стала тем недостающим звеном, благодаря которому в 20 веке были сохранены и получили новое развитие традиции отечественной художественной школы и реалистической живописи .

Внеся значительный вклад в советское изобразительное искусство, в формирование эстетических взглядов и духовного мира современных поколений, ленинградская школа сошла со сцены на рубеже 80-90 гг., исполнив свою историческую и художественную миссию и уступив место эпохе переходного периода.

Ее основные внешние атрибуты сохранились. Академия художеств, вновь сменив название, продолжает готовить живописцев, графиков, архитекторов, скульпторов, реставраторов. Ленинградское Отделение Союз художников РСФСР после раздела собственности стало самостоятельным Петербургским Союзом художников, сохранив за собой историческое здание Общества поощрения художеств на Большой Морской улице. Однако произошедшая смена общественного строя, поколений художников и самих художественных приоритетов не оставляют сомнений в том, что эпоха ленинградской школы осталась в прошлом, став предметом пристального изучения и порой горячих споров.

Будут ли сохранены и продолжены в новых условиях ее лучшие традиции, какими будут отношения между обществом, государством и искусством – ответы на эти вопросы должны дать уже современные поколения художников.

Искусство первых послереволюционных лет отразило кипение политической жизни на фоне глубокой хозяйственной разрухи. Коллапс производства и транспорта, падение торговли, нарушение денежного обращения, вызванные событиями 1917 года и последовавшими за ними Гражданской войной и иностранной интервенцией, вели к развалу единого общероссийского рынка и натурализации хозяйства, к изоляционизму, люмпенизации общества, и как следствие к деформации традиционных форм общественного сознания.

Значительная часть населения промышленных и культурных центров, включая специалистов и квалифицированных рабочих, оставшись без средств к существованию и спасаясь от голода, бежала в провинцию или эмигрировала. Одновременно в активную политическую и культурную жизнь включились массы малообразованного населения. Стихия анархии, грозившая захлестнуть страну, подняла на поверхность в огромном количестве всякого рода дилетантов, экспериментаторов и откровенных авантюристов. Огромная страна, раскинувшаяся от Карпат до Тихого океана, в экономическом и культурном отношении оказалась отброшенной на десятилетия.

Советская власть стремительно теряла свою социальную опору. Возникла реальная угроза для революции. Потребовалось ввести в 1921 году новую экономическую политику, разрешившую частное предпринимательство, оживившую торговлю, мелкое и среднее производство, восстановившую денежное обращение и подготовившую переход к масштабным преобразованиям в сфере экономики и культуры, которая представляла собой в конце 20-х годов весьма пеструю картину, отражавшую достижения, издержки и заблуждения послереволюционного десятилетия.

Возникновение ленинградской школы живописи приходится на начало 1930-х годов не случайно. Во-первых, именно Ленинград, где были сосредоточены выдающиеся художественные силы, оставался центром притяжения для творчески одаренной молодежи, стремившейся сюда со всех уголков необъятной страны.

Во-вторых, к этому времени в СССР были выработаны основные, принципиальные методы управления экономикой и политической системой социалистического общества, а также сложились организационные формы, обеспечивавшие реализацию государственных планов экономического и культурного строительства, в которых Ленинграду отводилась ключевая роль. В основных чертах они просуществовали в неизменном виде до начала 1990-х годов, приспосабливаясь к новым задачам и меняющимся внешним условиям и обеспечивая общественно-политическую стабильность. Их разрушение в начале 1990-х годов вызвало разрушение системы финансирования и договорных отношений в сфере изобразительного искусства. Последовавший переход к рыночной модели экономики повлек за собой дезинтеграцию и раздел собственности Союза художников. Для ленинградской школы живописи это означало, в частности, ликвидацию экономических условий воспроизводства.

Наконец, формирование ленинградской школы было подготовлено процессами, протекавшими в послереволюционный период как внутри художественного сообщества, так и во взаимоотношениях между художниками, творческими организациями и государством. Если же присмотреться внимательнее, то окажется, что предпосылки многих решений начала 1930-х годов вызревали и складывались из опыта дореволюционной Академии, из неоднократных попыток ее реформирования, приближения к требованиям нового времени.

Под ленинградской школой в узком, буквальном смысле обычно понимается ленинградский институт живописи , скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина (ЛИЖСА) в период с 1932 года и до начала 1990-х годов, его традиции, педагоги, воспитанники и их художественное наследие.

В более широком смысле понятие «ленинградская школа», помимо ЛИЖСА имени И. Е. Репина, включает группу тесно связанных с институтом высших и средних учебных заведений, а также Ленинградский Союз художников с момента его образования в том же 1932 году и до начала 90-х годов.

И все же, выражаясь образно, ленинградская школа – это, как показала история, прежде всего уникальный человеческий сплав, полученный из самой богатой породы, с минимальным количеством посторонних «примесей», тщательно собираемой по всей стране, в российской провинции, глубинке, пропущенной далее через самую совершенную в мире «обогатительную фабрику» и отлитый в горниле эпохи.

К представителям ленинградской школы живописи можно отнести около 1200 художников, из них примерно 400 имен в разные годы и в разных жанрах определяли ее «лицо». Ее воспитанниками в 1930-50 годы были Е. П. Антипова, Т. К. Афонина, Е. В. Байкова, Н. Н. Баскаков, П. П. Белоусов, Д. В. Беляев, О. Б. Богаевская, И. М. Варичев, А. И. Васильев, И. П. Веселкин, Р. И. Вовкушевский, Н. Н. Галахов, В. В. Голубев, Е. К. Горохова, Г. П. Егошин, А. Г. Еремин, В. Ф. Загонек, М. А. Зубреева, М. А. Канеев, Э. В. Козлов, М. К. Копытцева, Б. В. Корнеев, А. П. Коровяков, Е. М. Костенко, Я. И. Крестовский, Б. М. Лавренко, А. И. Лактионов, О. Л. Ломакин, Д. И. Маевский, Е. Е. Моисеенко, А. А. Мыльников, М. Д. Натаревич, С. Г. Невельштейн, А. А. Ненартович, Ю. М. Непринцев, Д. Г. Обозненко, В. И. Овчинников, Л. Н. Орехов, В. М. Орешников, С. И. Осипов, В. М. Петров-Маслаков, Ю. С. Подляский, Н. М. Позднеев, А. Т. Пушнин, В. И. Рейхет, Л. А. Рончевская, С. А. Ротницкий, Л. А. Русов, Г. А. Савинов, А. М. Семенов, А. Н. Семенов, В. А. Серов, Е. П. Скуинь, А. И. Соколов, В. В. Соколов, Е. И. Табакова, В. К. Тетерин, Н. Е. Тимков, В. Ф. Токарев, М. П. Труфанов, Ю. Н. Тулин, В. И. Тюленев, Б. С. Угаров, Л. А. Фокин, П. Т. Фомин, Б. Д. Харченко, Ю. Д. Хухров, В. Ф. Чекалов, Б. И. Шаманов, А. В. Шмидт, Н. П. Штейнмиллер, Л. С. Язгур и многие другие известные или, напротив, полузабытые художники.

С первых шагов ленинградскую школу отличал дух демократизма в подлинном смысле этого слова. Среди ее приоритетов не было обслуживания верхушки столичного общества, она не отбирала кандидатов по месту рождения или принадлежности к обеспеченным слоям. Напротив, она притягивала и поощряла к овладению мастерством живописи одаренных выходцев из всех слоев и особенно из российской провинции, из рабочих, крестьянских семей, из бывших «социальных низов» общества, для которых до революции дорога к подобному образованию зачастую была закрыта.

Ее воспитанники привнесли в искусство ощущение подлинности, нравственной чистоты, веру в человека и страстное желание изменить мир к лучшему. Жизнь Волги, Дона, Беломорья, их быт, взбаламученный гражданской войной, романтика первых лет революции и энтузиазм первых пятилеток, дороги войны и солдатское братство остались для многих из них самыми дорогими и важными впечатлениями. Пройдя со страной трудный путь выпавших на их долю испытаний, они воплотили в своих работах опыт народа с его бедами, болью, самоотверженной борьбой и радостью общих побед, с непокидавшей его верой в торжество добра и справедливости.

Образованию ленинградской школы предшествовала во второй половине 20-х – начале 30-х годов обстановка острой идейной борьбы различных групп художников, стремившихся к утверждению приоритета собственных взглядов на формы и пути развития молодого советского искусства, к овладению ключевыми постами в учреждениях культуры, к завоеванию расположения, благоволения, поддержки властей.

Известно, что дополнительную остроту этой борьбе придавало нарастание кризиса «левого» искусства, расцвет которого относится к первым послереволюционным годам. В равной степени это относится как к «левым» объединениям художников и течениям в живописи, так и к «левым» экспериментаторам в художественном образовании.

На рубеже 1920-1930-х годов многие авангардные направления, возникшие еще в 1910-х годах и пережившие расцвет в постреволюционный период, «онатуривались», утрачивали былую новизну, как бы пытаясь вернуться к традиционной системе живописно-пластических образов. Так, например, произошло с А. А. Осмеркиным и другими художниками «Бубнового валета». В начале 1930-х годов возвращается к предметному искусству К. С. Малевич.

Конечно, существует соблазн объяснить такой поворот давлением государства и вынужденным стремлением лидеров авангарда примирить свое творчество с традиционным искусством. Но как тогда объяснить аналогичные тенденции в европейском искусстве? И как объяснить такую перемену государства к «левому» искусству, представители которого продолжали занимать ключевые посты во всех органах этого государства, ведавших вопросами искусства в центре и на местах?

Среди сторонников «левых» взглядов выделялись художники Д. П. Штернберг, А. Д. Древин, В. Е. Татлин, В. В. Кандинский, К. С. Малевич, О. В. Розанова, М. В. Матюшин, Н. И. Альтман и другие. Они образовали довольно сильную группу, определившую на первых порах художественную политику созданного при Наркомпросе Отдела изобразительных искусств, а также московского и петроградского Советов.

Им в свою очередь противостояли те, кто видел опасность разрыва с традициями прогрессивного дореволюционного искусства и художественной школы. На таких позициях находились главным образом представители русского реалистического искусства, начавшие свой творческий путь еще до революции и в значительной части, в отличие от «левых», бойкотировавших поначалу новую власть.

Образование двух лагерей, сторонники которых занимали во многом диаметрально противоположные позиции, наложило характерный отпечаток на развитие искусства и художественного образования 1920-х годов. В такой обстановке непрекращающейся полемики и борьбы различных творческих направлений шло становление советской художественной школы.

В ходе преобразований первых послереволюционных лет, казалось, было преодолено старое, консервативное в Академии художеств, то, что, подвергаясь критике на протяжении полувека, тем не менее, неизменно сохранялось и успешно приспосабливалось к меняющимся условиям.

Однако вскоре возникла иная опасность. Она была связана с ослаблением учебного процесса, приходом к преподаванию и воспитанию художников случайных людей, с подменой методической, профессиональной работы демагогической псевдореволюционной фразой. Под напором демагогов и дилетантов стремительно разрушались основы художественной школы. Открыто культивировались пренебрежение к профессионализму, к систематической учебе ремеслу художника и освоению художественного наследия.

Из Академии художеств изгонялись опытные лучшие кадры педагогов, возражавшие против псевдореволюционных новаций. Шельмованию и отрицанию подвергалось не только старое академическое искусство, но и реалистическое искусство вообще. На щит поднималось формалистическое искусство в различных его проявлениях. Апофеозом этой политики стал печально известный период в истории Академии художеств, когда ее директором был назначен Ф. А. Маслов, и получивший название «масловщины».

Кроме «левого» крыла, в стенах бывшей Академии продолжали преподавать педагоги, в свое время прошедшие классическую систему подготовки – А. И. Савинов, А. А. Рылов, Д. Н. Кардовский, Л. Н. Бенуа, П. А. Шиллинговский, Д. И. Митрохин, Е. Е. Лансере, В. М. Конашевич, И. А. Фомин, В. В. Лишев. Первая попытка восстановления прежних принципов обучения была предпринята в 1921-1922 гг., что было отрицательно воспринято частью профессоров во главе с К. С. Петровым-Водкиным, проректором по учебной части.

Ситуация начала выправляться с 1924 года, когда работа по составлению учебных программ для живописного факультета легла на плечи А. И. Савинова, ставшего председателем предметной комиссии по искусству. Его усилия поддерживали новый ректор Э. Э. Эссен и декан живописного факультета В. В. Беляев.

Однако в 1928 году после ряда публикаций в журнале «Революция и культура», выходившего под редакцией Н. И. Бухарина, поддерживаемых секцией литературы и искусства Коммунистической академии, началось новое обострение идейной борьбы в искусстве. Реалистическим традициям и станковому искусству были противопоставлены новые виды творчества (фотография, дизайн, кинематограф), а в виде эталона предлагались образцы западного модернизма. Это имело последствия и для Вхутеина (так с 1923 г. называлась Академия художеств). Директора обвинили в реставрации академизма. Недовольство части педагогов и студентов института было поддержано художественными группировками «Пролетариат», «Круг», группой П. Н. Филонова, выступавших, в том числе, и против любого контроля в вопросах развития культуры вообще и художественной школы в частности.

Э. Э. Эссен ушел с поста ректора, на эту должность был назначен Ф. А. Маслов, бывший работник Главпрофобра, чье имя вскоре стало нарицательным – с «масловщиной» связан период не только очередного реформирования института, но и фактического разгрома его музея и отделения станковой живописи.

Началась «абсолютизация производственной ориентации» искусства и школы, «пересадка художественного вуза на базу индустриализации». Сторонник немедленной «пролетаризации» искусства, Ф. А. Маслов провел очередную реорганизацию, объединив ленинградский и московский Вхутеин в Ленинградский институт пролетарского изобразительного искусства (ИНПИИ). Станковое отделение живописного факультета и архитектурный факультет были ликвидированы. Ликвидация, в частности, станкового отделения объяснялось тем, что якобы «станковая картина перестала быть прогрессивной формой изобразительного искусства». Руководствуясь этим соображением, первокурсникам было позволено использовать для ученических этюдов живописные полотна мастеров прошлого века из запасников Академии, и даже их физическое уничтожение.

© Материал подготовлен администрацией сайта Арт Каталог.
При полном или частичном копировании ссылка на сайт www.art-katalog.com обязательна!