Искусствоведы / Дашкова Марина

Произведение А. Тюрина "Изумруд" решено автором, как декоративное панно, сочетающее в своей композиционной структуре несколько жанров изобразительного искусства.
Это и данный на втором плане холста, на фоне неба монументальный и величественный, словно застывший в вечности фрагмент восточного архитектурного пейзажа с мечетями и минаретами, решенный узнаваемо, но непредсказуемо обобщенно и асимметрично. Созданный на полотне архитектурный мотив написан художником в окружении бурной, но переданной условно, почти сказочно растительности первого плана. И в этом изображенном цветении, создающем тонкую музыкальную декоративность, почти нереально затерялся натюрморт, написанный в левой части холста. И бледным силуэтом-видением скользит по поверхности холста фигура юноши, играющего на национальном музыкальном инструменте, и изображение, возникшее по прихоти авторской фантазии, немного сказочной восточной птицы - павлина. Изобразительный язык художника, соответствуя замыслу создаваемого им многоассоциативного произведения, необычен. Выразительность его предельно обобщенной линии рождает самодостаточность и лаконизм локальных цветовых пятен, не нуждающихся в мелкой, детальной проработке. Его колорит не реален, не многословен, однако, большие и плавные в своих ритмах бледно сиреневые, розовеющие и изумрудные цветовые пятна, которыми работает автор, вдруг, неожиданно сменяются дробным движением кисти. Подобный авторский почерк - достаточно графичный в своей основе - создает это удивительное и самобытное полотно - ажурное, исполненное недосказанности, неоднозначности и символического смысла.

Работа В. Пешкуна "За накрытым столом" - это сотворенный авторской мыслью материальный мир, существующий в отведенных ему, строго продуманных и выверенных, предметных, композиционных и колористических параметрах. Изображенный художником натюрморт вводит зрителя в атмосферу летнего дня, в интерьер, исполненный невидимых, но ощутимых солнечных лучей, где на накрытом клетчатой бело-синей скатертью столе, возле высокой прозрачной банки с огромным букетом подсолнухов, расставлена чайная посуда, торт, где "случайно" разбросаны на столешнице конфеты. И, кажется, две чашки с горячим густым чаем застыли в ожидании предстоящего чаепития. Свое полотно художник пишет смело, раскованно, артистично. В его структуре уживаются композиционная фрагментарность, приводящая к убедительности и самоценности художественного образа, определенная нарядность и пышность созданного визуального ряда, существующая при строгом и продуманном отборе немногих изображенных предметов. Стремление к разговору о зримом мире во всей его многогранной полноте приводит к передаче предметных форм в выразительных и разнообразных ракурсах. В фактуре данного произведения удивительно сочетается пастозность, местами переходящая в живопись почти теряющую материальность и плотность, легкую, почти "акварельно" и прозрачную. Колористическое авторское мышление, при внешней светоносной простоте, весьма сложно - полотно исполнено на выразительных контрастах открытого синего цвета, желтого, зеленого, розового, черного, коричневого, белого и редких акцентах красного, обогащенных многочисленными бликами и отсветами цвета.

Картина М. Чернявского "Натюрморт с зеркалом" - это сложный и многогранный авторский взгляд на человека и окружающую его среду, на их непростое взаимодействие, переданное точно, продуманно, почти аналитически. Каждый изображенный художником предмет живет по своим законам полнокровной, яркой, динамичной жизнью, рождающей пластическую и колористическую экспрессию и насыщенность. Композицию картины автор строит на сочетании нескольких изобразительных планов, выявлении различных точек зрения на тот или иной предмет, разнообразии трактовок форм и на насыщенном и звучном цвете. Изображенный фрагментарно стол, праздничная яркость и узорочье драпировок, тяжесть книг, картин, рам, керамики уживается с легкостью фарфора, цветов и фруктов, контрастируя в структуре полотна с прозрачностью бутыли и вазы, с поверхностью зеркала, отражаясь в них своей материальностью. И на заднем плане полотна, завершая развитие композиции, автор дает изображение стоящего молодого человека в красном джемпере с шахматным узором, созвучном многослойному и декоративному построению представленной работы. Возможно это автопортрет художника, спокойно наблюдающего за окружающей его жизнью предметного мира и создающего новый мир на поверхности холста.

Произведение Азата Галимова "Поздняя осень. Летний сад" - не единственный пример обращения этого автора к образу Летнего сада, непроходящая красота которого волнует его в любое время года. В представленном полотне художник создает необычный, почти нереальный пейзаж этого прекрасного уголка старого Петербурга. Среди облетающих пожелтевших деревьев и кустов на фоне редких зеленых оттенков дальнего плана, на опустевшей аллее, покрытой ковром осенних листьев и припорошенной первым ранним снегом, замерли три белоснежные итальянские мраморные скульптуры XVIII века, одиночество которых придаёт холсту ноты грусти и мелодичности. Работа написана дробным динамичным мазком, ее немногословный колорит строится на немногочисленных, но выразительных оттенках охры, переходящих то в желтизну, то, напротив, в глубоко коричневые темные звучания, а также на созвучиях зеленого и белого цвета, стирающего контуры и грани предметного мира и придающего холсту тонкую поэзию и импрессионистичность авторского взгляда.

Произведение молодого художника В. Михайлова "Натюрморт с мандолиной" решено в жанре классического живописного натюрморта. Написанное в едином колористическом ключе, оно исполнено в холодных тонах, достаточно выразительных и благородных по своей палитре. Автор неторопливо постигает и вдумчиво изучает неброскую красоту неодушевленных старинных предметов, вводит зрителя в их таинственную тихую жизнь, исполненную глубинного смысла. Отобранные им предметы, художник размещает на поверхности стола, композиционно написанном возле края холста, на фоне стены, с которой свисает выляневшая зеленоватая драпировка. На столе, покрытом несколькими, различными по размерам, рисунку и фактуре, тканями, автор выстраивает "свой" натюрморт. Это изображение фарфоровой белой вазы со сколотым краем, имеющей форму широкой чаши на ножке, две пустые старые бутылки из-под вина, словно напоминающие о былых радостях, и мандолина, чей выразительный по форме и отделке корпус также подвергся разрушающему воздействию времени. Перед мандолиной на небольшой белоснежной салфетке, стоит бокал, наполненный вином, словно говорящий о том, что перед зрителем не мир покинутых вещей и, что, не смотря на разрушающее воздействие времени, жизнь продолжается. И над всеми перечисленными предметами возвышается, висящей на стене рельефный скульптурный портрет Данте Алигьери, олицетворяющий вечность поэзии и бесконечную поэтичность обыденности земного мира.