В начале 1890-х у Маковского мастерская не только в Петербурге, но и в Париже, куда он поместил некоторую часть своей разросшейся коллекции. (Он использовал ее для работы над картиной «Воззвание Минина к нижегородцам» (1896), «Поцелуйный обряд» (1895) и ряда других картин.) Критик А.А.Плещеев, побывавший во французской столице, информировал соотечественников: «Мастерская К.Е.Маковского весьма обширна и занимает совершенно изолированное здание во дворе Boulevard de Clichy. Здесь же находится склад русских боярских костюмов, привезенных художником из Петербурга». Следующее сообщение о коллекции, появившееся в прессе спустя четверть века, ярко отражает поворот в эстетическом сознании его современников. «…Его квартира на 1-й линии В.О., так же как и мастерская на Каменноостровском проспекте наполнены ценными коллекциями, достойными музеев». В это время в эстетике появляется новое понятие - декоративно-прикладное искусство. Отраженное в периодике восприятие современниками коллекции и коллекционерской деятельности художника - яркое свидетельство процесса его формирования.
К началу ХХ века за Маковским прочно закрепился статус крупнейшего коллекционера. Он начинал свою собирательскую деятельность как художник, увлеченный красотой предметного мира, а заканчивал - как знаток и крупный специалист в области русской старины, стремившийся сберечь художественное достояние России. Долгое время занимаясь собирательством, общаясь с крупными историками и коллекционерами, он приобрел обширные познания в этой области. Поэтому не случайно в 1915 году, когда, как писали газеты «вопрос о русской старине был поставлен особенно остро и с любовью исследуется», художник становится членом Общества возрождения художественной Руси, важнейший задачей которого было изучение, сохранение и пропаганда русской старины.
Маковский не без основания гордился своим собранием. Он с удовольствием, как некогда его отец Егор Иванович, показывал свою коллекцию, вещи предоставлял на выставки. Одной из последних была «Выставка церковной старины», устроенная Музеем при Училище технического рисования барона Штиглица весной 1915 года. И вряд ли он мог даже представить, что коллекция, собиравшаяся с любовью в течение более полувека, занимавшая столь важное место в его жизни и искусстве и сама по себе уже ставшая отражением целой эпохи в русской культуре, совсем скоро будет пущена с публичных торгов.
Дальнейшая судьба коллекции Маковского - новый этап в истории ее бытования В начале марта 1916 года в петроградских газетах появились объявления о «богатом» аукционе «имущества, оставшегося после смерти знаменитого художника и коллекционера профессора Императорской академии художеств Константина Георгиевича Маковского». Прошло всего полгода как художника не стало в результате трагического случая. Сбитый уличной пролеткой на одной из улиц Петроградской стороны, он получил тяжелую травму головы, от которой 17 сентября 1915 года скончался.
Накануне своей гибели, он, еще будучи полон физических сил и творческой энергии, приступил к созданию новой картины, а вот теперь его вдова Марина Алексеевна Маковская устраивала аукцион по продаже всего, что до недавнего времени было частью его жизни. На торги, наряду с кистями, этюдниками и даже «носильными вещами», выставлялось «богатое собрание русских художественных вещей, состоящих из бриллиантов, жемчуга, золота, бронзы, фарфора… картин старой голландской, итальянской и французской школ, а также 15 картин проф. Маковского и 10 картин Николая Маковского. Мебель старая маркетри и Людовика ХVI, гарнитур, покрытый старым гобеленом… Трон персидский, усыпанный бирюзой, витрины, шкафы, голландские и французские Vernie Martin, коллекции русских ларцов с резьбой по кости, всевозможные старинные серебряные бокалы, кубки, кружки и прочие старинные медные ковши… Собрание очень ценных и редких бриллиантов, имеющих историческое значение… работы Лялик, Бушерон, Хортог, Ляклеш, Фаберже, Булона и др. Коллекции русских кокошников и головных уборов. Всевозможные старинные парчовые и шелковые боярские костюмы, ширмы… ландо, коляска, карета, пролетка, сани, черная медвежья полость и сбруя». В каталоге, сопровождавшем аукцион, перечислено 1100 предметов. Коллекции Маковского, как и собраниям других художников, не был присущ системный научный подход, что нашло отражение и в каталоге аукциона. Его отличает лаконизм построения: порядковый номер, название предмета и его стартовая цена. Нет разделения ни по видам искусства, ни по времени их создания, ни по именам, ни по школам. Однако в этом хаотичном, на первый взгляд, перечне столь ярко проявились признаки времени, что это делает каталог по-своему ценным историческим документом, дополняющим представления не только о личности художника, но и об эпохе, в которую он жил и работал.
Аукцион проходил в известной галерее П.Д.Ауэра (Вознесенский пр., д.18) вблизи Мариинского дворца. Торги, начавшиеся 14 марта 1916 года и длившиеся 11 дней, собрали коллекционеров, антикваров и музейщиков не только из Петрограда, Москвы, других городов России, но и иностранцев. Почти все столичные периодические издания откликнулись на это событие. Многие из изданий вели хронику работы аукциона, представляя читателям довольно подробные отчеты о том, что происходило в каждый очередной день его работы. Нередко сообщения содержат довольно детальные описания наиболее значительных экспонатов коллекции, информацию о ценах и в некоторых случаях - сведения об их новых владельцах. Например, 16 марта на торги была выставлена коллекция старинной французской мебели: гарнитур Людовика XIV, комод Людовика XVI, внимание ценителей привлекли подлинные священнослужительские облачения XVII и XVIII веков, особенно стихарь из венецианского бархата с шелковыми рукавами. 17 марта «очень бойко раскупались русские эмалевые предметы и в особенности сарафаны, при оценке в 8-10 рублей цена доходила до 200 руб. Старинный фламандский гобелен (оценка 200 руб.) достиг 600 руб.». «Вещи, имеющие историческую ценность, - как писали газеты, - шли весьма дешево и попадали большей частью в руки торговцев, съехавших на этот аукцион даже из провинции. Обидно было за часы (Людовика ХIV), купленные каким-то торговцем за 300 рублей. В тот же день торговцы устроили между собой “вязку” и цена за эти часы достигла 1000 рублей. Более счастливая участь постигла серебряную кружку, проданную за 900 руб. (оценена в 50 руб.)
19 марта - день распродажи “ценных и редких ювелирных изделий”. Зал был битком набит публикой. Передние места за несколько часов до начала торга уже были заняты группой местных торговцев бриллиантами. К ним поступало большинство драгоценностей, и они задавали тон аукциону: вещи тонкой художественной работы известных мастеров, Лалика и других, продавались вяло, в то время как вещи невысокой художественной марки, но большей ценности по материалу, оспаривались с большим рвением <…>. Иностранные покупщики обращали больше внимания на художественность отделки». В этот день было выставлено историческое платиновое колье из 31 крупного бриллианта принцессы Луизы Саксонской (оценено в 50 тысяч). «Но, оказывается, что это колье, при виде которого у всех дам текли слюнки, накануне аукциона было снято вдовой художника. Говорят, что кто-то предложил вдове такую сумму, которая вполне устраивала ее. Такая же участь постигла розовую жемчужину с бриллиантами… Из оставшихся вещей дороже всего пошла змея из бриллиантов, одного изумруда и двух рубинов, оцененная в 15 тысяч. Ее купил за 22 тысячи владелец какого-то кинематографа… Голубую китайскую кошку “Краклэ”, оцененную в 500 рублей вогнали в 5400 руб. Красивый старинный гобелен (оценка 15 тыс.) достался одному французу за 15.100. Роскошный боярский костюм с жемчугом с 50 руб. поднялся до 260 руб.»
Аукцион привлек внимание крупнейших российских музеев. Столичным музеям - Русскому музею Императора Александра III, Эрмитажу и Музею Училища технического рисования барона Штиглица было предоставлено право отбирать вещи для пополнения своих собраний еще до начала аукциона. Затем подключились московские музеи. Несмотря на то что право первого приобретения принадлежало петербургскими музеям, в некоторых случаях москвичи опережали их, и по этому поводу местные газеты жаловались: «…представители московских антикварных фирм и музеев специально приехали на аукцион для скупки старинного серебра, кубков, икон, платьев, еще не проданных петроградским музеям. Все эти вещи уходят в Москву. Почти за бесценок куплен москвичами подлинный костюм шута XVII века. <…> Кубки, ковши, бокалы и чарки переходят в руки видных московских коллекционеров».
Коллекция была выгодно продана. Вдова художника выручила за нее более полумиллиона рублей. Она купила имение «одной высокопоставленной особы» за 350 тысяч рублей, где «намеревается построить фамильный склеп, куда перенесет прах супруга из Александро-Невской лавры». В то же время в результате распродажи распался некий образ, своеобразный духовный портрет художника, составленный из мира его любимых вещей. Собрание, которое сыграло столь важную роль в формировании исторической живописи Маковского и которое опосредованно укрепляло чувство национального своеобразия, интерес современников к отечественным древностям, - было распылено.
Лишь небольшие фрагменты коллекции Маковского оказались в музеях. Ряд предметов приобрел Русский музей Императора Александра III. Они поступили в собрание Этнографического отдела (ныне Российский этнографический музей). Сюда попали разнохарактерные экспонаты: русская деревянная мебель, кованые и костяные ларцы, подсвечники, детали парадного женского костюма, пряничные доски, медная и деревянная посуда. Именно их мы узнаем в полотнах художника. Всего по списку, хранящемуся в Русском отделе музея, в его собрание с аукциона поступило более 20 вещей. Лучшие из них занимают постоянное место в экспозиции Этнографического музея.
Если Русский музей приобретал предметы древнерусского декоративно-прикладного искусства и народного творчества, то Музей Училища барона Штиглица интересовали вещи не только отечественного, но и зарубежного происхождения. В течение всего времени работы аукциона в музее проводились своего рода закупочные комиссии под председательством А.А.Половцова-младшего. Так, в журнале приобретений было зафиксировано, что на первом из этих заседаний, состоявшемся 14 марта, с аукциона было решено приобрести: 1) бокал хрустальный гравированный (в каталоге под №8 с оценкой в 5 руб.; куплен за 36 руб. 80 коп.), 2) кресло старинное, обитое материей (в каталоге под №30 с оценкой в 15 руб.; куплено за 20 руб. 60 коп.), 3) кувшин медный восточный (в каталоге под №90 с оценкой в 5 руб.; куплен за 42 рубля 5 коп.). Всего состоялось десять таких заседаний, и на каждом из них решался вопрос о приобретении тех или иных предметов: шкатулок, гребней, кружев, салфеток, бокалов, кувшинов, кресла и туалетного прибора, кожаного красного с золотом переплета и других ценных образцов прикладного искусства разных стилей и эпох. Всего с аукциона было закуплено несколько десятков экспонатов. В процессе изучения архивных материалов выяснилось также, что собрание Музея Училища барона Штиглица неоднократно пополнялось из коллекции Маковского: и до аукциона, еще от самого художника, и после него, от его вдовы. В журнале приобретений музея, в протоколе заседания от 29 марта 1915 года, перечислены вещи, поступившие непосредственно от художника. Среди них шесть вышивок золотом и шелком для рубашек, вышитое полотенце, четыре вышитые нашивки для рукавов и другие предметы. В апреле 1916 года в журнале приобретений зафиксировано, что вдова художника продала музею несколько вещей: кокошники, куски персидской ткани и вышивки, две шитые полосы по бархату, жемчужные серьги, чепец, пуговицы и старинное кресло. Таким образом, в этом музее сосредоточилась значительная часть предметов из коллекции Маковского, но в связи с реорганизацией музея в начале 1920-х годов они вместе с другими экспонатами были переданы в Эрмитаж. Какая-то их часть там и осталась, что-то впоследствии было передано в периферийные музеи, что-то было продано через антикварные магазины. Проследить судьбу этих вещей теперь практически невозможно. Между тем эрмитажное собрание и позже пополнялось предметами из коллекции Маковского, которые еще оставались у потомков художника, и в дальнейшем уже от них теми или иными путями попадали в государственные музеи. Так, в результате реквизиции, проведенной в 1919 году, попали в Эрмитаж семь ценных гобеленов, которые художник еще при жизни подарил своей дочери Ольге Константиновне (в замужестве Агабабовой).
Несмотря на то что в последние годы отечественное искусствознание стало уделять большое внимание истории и проблемам коллекционирования, личные собрания художников еще ни разу не становились предметом специального комплексного исследования. Собирательство - особый вид творчества. Концентрация внимания на этой стороне деятельности Маковского, изучение ее и осмысление дают возможность расширить диапазон культурных явлений, почти не освещенных ранее в отечественной науке. Определение роли коллекции в его художественном творчестве позволяет вплотную подойти к вопросу взаимодействия и взаимовлияния различных видов искусства, чрезвычайно важному для понимания и решения проблемы целостности отечественной культуры рубежа ХIХ и ХХ веков.
Надежда Большакова, журнал "Наше Наследие" № 75-76 2005